https://zadolba.li/story/36693Вот скажите на милость, почему раньше понятие династия считалось гордым? То есть, когда сын берёт профессию отца, отец ему передаёт весь свой опыт, который ему передал дед и так далее.
Или вот, например, семейные реликвии, передающиеся из поколения в поколение? Люди, которые знают свой род и что в их роду были влиятельные и уважаемые люди. Они будут этим гордиться. Я, например, знаю, что мой прадед работал в одном научно-исследовательском институте в Москве, который часто навещал сам Иосиф Виссарионович. Лично они не общались, но руки друг другу пожимали и в одном из альбомов сохранилась старая фотография где он стоит позади начальника, пожимающего руку вождю. К слову, моя троюродная сестра работает в этом же институте лаборантом. Её родители тоже работают в НИИ, правда, в другом. Вот вам целая династия учёных.
Но вот что сейчас делать детям влиятельных людей? Любое их достижение воспринимается обществом как исключительная протекция родителей в самом плохом смысле этого слова — кумовство. А вот никто никогда не задумывался, что помимо династий рабочих существуют ещё и династии интеллигенции — тех самых учёных, политиков, спортсменов, писателей? Сейчас создаются первые династии предпринимателей — дети родителей, построивших свой бизнес, также идут в него. Они передают свой опыт из поколения в поколение. А вы об этом как о коррупции.
Поймите, что ребёнок, живущий в семье предпринимателей, очень быстро впитает особенности такого менталитета, а опыт, переданный его родителями, позволит ему ещё сильнее состояться в этом. Поэтому если вы видите, что директор театра берёт себе в заместители своего сына — это не коррупция, просто сын, тесно общаясь с отцом о театральных делах ежедневно и круглосуточно, знает всю эту кухню лучше, чем любой человек взятый со стороны.
Почему династия рабочих это звучит гордо, а династия менеджеров — это должно быть низко и подло?
Задолбали.
Для начала, раньше было раньше. Дети приобретали профессию просто путем вырастания в семье с этой профессией - сын сапожника играл с обрезками кожи, сын рыцаря с коротким мечом. Даже учебные заведения для духовенства предполагали, что там надо с малолетства сидеть в послушниках у аббата, латынь постигать да в хоре на ней петь.
А что сейчас за опыт может передать дед с отцом? Как они программировали на ЭВМ "Минск"? Или как ездили всей кафедрой на картошку? Что там за сверхценный опыт такой можно почерпнуть у моей бабки, рентгенфельдшера, если оборудование из ее времен считается сейчас недопустимо опасным? А если профессия деда вообще уже не существует за полным устареванием?
Что же делать детям влиятельных людей, вопрошает автор. Хорошо, что для самих боярских детей ответ давно известен - про него можно почитать в желтой прессе, где про "сын певца Курмышкина разбился пьяный за рулем" и "дочь актерки Абдуллаевой найдена мертвой от передоза". Как-то не страдают они от загадок, которыми терзается автор.
Далее у автора идут династии интеллигентщины. Решительно непонятно, где он взял столько, скажем, писательских династий - из более-менее подпадающих можно вспомнить Дюма-младшего (который скорее драматург) да Джозефа Кинга, причем оба на три калибра уступают отцам. В остальном картина с детьми писателей обычно выглядит как "написал чего-то, папаша приткнул в издательство, никто не читает" либо "насочинял фанфиков по вселенной покойного родителя, хорошо если сам, а не руками негров" (как Брайан Герберт).
Больше всего умиляет передача секретов успешного бизнеса, впитываемых через особенности менталитета. Автору невдомек, что династии бизнесменов не на менталитете растут, а на стартовом капитале. Билл Гейтс не менталитетом питался, пока осваивал в гараже программирование, а деньгами своей банкирско-чиновничьей семьи.
И это все в идеализированных условиях. В суровой реальности главным секретом успешного бизнеса является приватизация государственного, сидение на госконтрактах и субсидировании - особенно это верно для директоров театров, в которые никто не ходит, но директор все равно за что-то получает у казны по 50 миллионов регулярно, после чего идет ставить спектакль про страдания транссексуального поэта в щупальцах бездушной государственной машины.
Кухню они знают лучше, my ass. Ничего, кроме воровства и пиления бюджетов, они там не знают и знать не могут. Автору, видимо, не удалось сесть в кресло папкиного зама, и вот уже готовы стенания наследного принца, подкинутого в рыбачью лачугу.
